Владимир Казаков - Вечный порт с именем Юность
Батурин шагал вниз по лестнице через две ступеньки и, только выйдя из подъезда, пошел медленно, вразвалку, как ходил всегда. Резиновые подошвы меховых сапог оставляли на талом снегу широкий размытый след.
Из белой мглы вылез угол церкви, потом обрисовалась входная арка. От левой колонны отделился человек.
– Здравствуй, Николай Петрович! Пару минут… капитан.
Батурин любил свою кличку «капитан», и Богунец это знал.
– Что тебе, льстец-Богунец?
– Я прямо, капитан… Откажись. Дай слетать мне.
– Не дошло. Подробнее.
– Мне надо! Понимаешь ли… это случай, когда я могу показать все, на что способен. Ты уже «заслуженный», а я? Выдвинуться в обычной работе, – Богунец безнадежно развел руки, – трудновато. Отдай полет! Ты же знаешь, я смогу! Ты летал со мной, учил и знаешь!
– А не вернешься?
– Это уж какую печать судьба поставит.
Угрюмый Богунец зря темнил. Батурин знал, почему парень просится. Самый ярый карьерист не поднял бы сейчас нос к небу. Это все равно, что спасать утопающего в расплавленном металле. Взлететь могла Совесть, благополучно вернуться мог только Опыт, обрученный с Удачей. У Богунца опыта полетов в такую погоду мало, но он согласен расшибить лоб ради девчонки. Решил заранее и бесповоротно. На его широком рябоватом лице дрожали полузакрытые веки. Он опустив плечищи, ждал своей участи. Но так же нельзя! Ведь ты уже сейчас неживой, Богунец! Разве можно в таком состоянии швырять тебя в небо? Ты просто большой сентиментальный малец, не распознавший жизнь во всей ее красоте и подлости. Только в романах отдают жизнь за любовь. И Батурин сказал:
– Лотерея – азартная игра. Не полетит никто. Но если… тогда вторым пилотом возьму тебя. А, Богунец! Вторая роль устроит несчастного карьериста?
Парень облапил его плечи, сжал и, отпустив, ласково подтолкнул к двери штаба.
В кабинете командира эскадрильи Батурина встретили стоя. Комаров, упираясь ладонями в стол, прятал глаза под желтыми кустиками бровей. Знакомый Батурину председатель саамского рыбхоза мял в заскорузлых ладонях лисий малахай и уводил косящий взгляд в сторону. Черноволосая немолодая коми в треххвостовой песцовой шапке, затянув плечи цветастой шалью, будто стараясь унять озноб, смотрела на Батурина в упор. Узкие глаза распахнулись, стали квадратными, хмельными, ярко зеленели надеждой, верой в чудо, в бога, в дьявола, в него.
Батурин остановился на полдороге к столу. Вяло сделал еще шаг. «Ну что ты смотришь на меня, женщина? Я не бог! Ты знаешь, тебе объяснили, что лететь не на чем, и ты же видишь, что лететь нельзя. Отвернись! Я вижу в твоих глазищах и льдину, и рыбаков, и твоего сына, но я не смогу их увидеть в море. Я даже не долечу до них! Понимаешь? Метет с обледенением! Да, льдина растает, потому что это „сморчок“, непрочный припай, да, они погибнут, но зачем же топить еще троих? Нет, ты ничего не хочешь понять. Отвернись!»
– Я должен? – спросил Батурин командира.
– Нет. Но справиться с обледенением, пожалуй, сможешь только ты.
– Пожа-а-луй… Мне пора туда? – Батурин нарисовал пальцем над головой крест, и щека его криво дернулась. – Старый лапоть истоптал уже пятки?
– Это не ты говоришь, Николай.
– Не жми!
– Донсков в отпуске… если бы присутствовал…
– То согласился бы на полет. Давишь? «Попробуй, Коля!» Сколько раз ты мне давал такие предложения? И я, как осел, «пробовал»!
– Были и удачи.
– Считай, они ушли от меня!.. Пошлешь Богунца?
– Ни в коем случае… Еще веришь в приметы? – только губами улыбнулся Комаров, увидев, как Батурин сел и потер пальцами уголок стола.
Председатель рыбхоза сгорбился на стуле у сейфа, рядом с ним продолжала стоять женщина, не отводя от пилота бело-зеленых печальных глаз.
– Они-то тут как очутились? – негромко спросил Батурин.
– Были в райцентре. Туда пришла радиограмма. На гоночных оленях и прибежали.
– Рассказывайте о деле.
Батурин слушал, положив руки на колени, опустив голову. Почти все, что говорилось, знал из телефонного разговора. Сейчас только тянул время. Думал. Думал уже о полете.
– Квадрат? – неожиданно перебил он командира.
– Восьмой по двухкилометровке. Советую прочесывать галсами.51
– Сколько на подготовку?
– Вертоплан, бортмеханик и пилот Луговая готовы, ждут на аэродроме.
– Что-о? Луговая? – Батурин тяжело встал. – Вы не подумали, товарищ командир. С пилотом Луговой лететь нельзя. Я иду в бой, и мне нужно надежное прикрытие, а не детский сад в обозе. Вот Богунец подойдет. Опытный, сильный, уравновешенный, с отличной техникой пилотирования…
– Нет, Николай Петрович! Богунец на правом сиденье давно не летал. С радиокомпасом он работает хуже, чем Луговая. Он тоже командир, но с другим почерком полета, в сложной ситуации может взять инициативу на себя, и вы помешаете друг другу. Пойдете только слетанным экипажем.
– А если я попрошу тебя как друга? Пойди навстречу один раз, а потом… Хоть в пекло по твоему приказу, не задумываясь.
– Я и так беру на себя больше, чем можно, товарищ Батурин.
– Вот и заговорили на «вы». Сколько лет крыло к крылу, а свой пуд соли не доели. Не полечу… Я пас!
– Хорошо, Николай, тогда полечу я. – Комаров пошел в угол к вешалке, снял с крючка потертый реглан.
– Безрассудство! – Батурин шагнул, вырвал из рук командира кожаное пальто и швырнул на пол. – Ты отстранен! Почти два месяца не брался за штурвал! Ваньку валяешь? Тебе не жалко девчонку, которая только начала жить? Дует сильный шалоник, он подопрет метель к морю… Дай Богунца! Я обещал ему!
– Нет… Время бежит. Не тяни. Прошу тебя, не тяни, Коля!
– Значит, если не я, то ты?.. Выбора нет. Давай обнимемся. В случае чего догуляй за меня отпуск…
* * *Вертолет грохотал, трясся железными бортами, притопывая резиновыми колесами на земле. Нужно было одно движение руки, чтобы оторвать его и сунуть лобастой головой в мокрую метель. Батурин через блистер двери смотрел на расплывчатую сгорбленную фигуру Богунца, провожавшего их, а видел лицо Наташи. Она проверяла приборы, настраивала радиокомпас и все это делала с каким-то несерьезным видом, посматривая на Батурина и улыбаясь. Пушистая прядь волос вылезла из-под мужской кроличьей шапки, почти закрыла синий лукавый глаз. «Собралась на прогулочку!» – зло подумал Батурин.
– Карту! – От резкого, тяжело брошенного слова Наташа погасла, быстро стала читать карту обязательных проверок перед вылетом. Еще раз, посмотрев на Богунца, пропадающего в мокром вихре от винтов, Батурин поднял машину и с грохотом вспорол воздух прямо над вращающейся антенной радиолокатора.
